После давящей тишины ночи даже сквозь тяжелую дверь голоса казались оглушительными. Крюк толкнул дверь – та легко поддалась – и голоса смолкли, только через пару секунд вновь слившись в неразборчивый гул. Они всегда так делали, каждый раз, когда открывалась дверь. Словно боялись, что на этот раз это будет не кто-то из жителей, а страх, тьма, огры или что там еще таила наружность.
В этом гиблом месте только таверна поначалу и походила на прежний мир – крошечный такой, шумный, душный осколок прежнего мира. Но это было обманчивое впечатление: тут весельем спасались не от скуки, а от страха, и даже для того, чтобы просто завести общий разговор, вчерашним крестьянам да пастухам приходилось собираться с духом по несколько часов. Впрочем, это общая несмелость была Крюку только на руку.
Помещение было забито, яблоку негде упасть – и это раздражало. Его вообще теперь многое раздражало: эти люди, эта их пресловутая взаимовыручка, это чертово чувство локтя, которое тут возвели чуть ли не в закон. Если бы Крюка попросили бы честно ответить, и он с какой-то радости согласился на это далеко не самое разумное предложение, он сказал бы, что все это – ерунда. Жители Пристанища уже проиграли, и хорошо бы им поскорее принять это как данность. Единственное, за что им стоило благодарить щит Коры – так это за то, что он отстрочил их смерть на двадцать восемь лет.
Однако ему хватало ума молчать, да и мнение его не то, чтобы кого-то волновало. Эти люди боялись и хотели жить, а не погибать из-за того, что одна неуравновешенная королева как-то раз решила отомстить другой. И они выживали, как могли: держались вместе, боялись темноты и, вдобавок, верили в невозможное. Что надежда еще есть. Что все будет хорошо. Что все в Пристанище примут правила игры. Что никто не станет искать обходные пути.
А Крюк вот стал – и за прошедшие два месяца никому и в голову не пришло усомниться в его порядочности. Более того,  из пирата он вдруг стал считаться почти нужным членом общества. Изменение это было неожиданным, но не сказать, что неприятным. Единственное, что от него требовалось взамен на еду, питье, кров и возможность не заниматься никакой другой работой – рассказывать время от времени об удивительном и полном опасности городе, который лежал за границей действия щита.
Ну, откровенно говоря, он должен был не только рассказывать побасенки, но и взаправду ходить в город, искать там то, что поможет Пристанищу выжить и все такое прочее. Но Крюк на самом деле однажды был в городе, видел, во что тот превратился, и даже ему хватило рассудительности решить больше никогда туда не возвращаться. Из той своей вылазки он притащил один из двух самогонных аппаратов, которые стояли в таверне – и именно это стало причиной того, что Крюку поверили и верили до сих пор – несколько живописных синяков  и понимание того, что заклятье изменило мир слишком сильно. Раньше жить было просто: не слушай, что шепчут тебе русалки, не сбивайся с курса, не подставляйся под чужой клинок и не умирай. Теперь из правил работало разве что последнее, но что именно нужно было делать, чтобы не умереть, узнать можно было только на личном опыте. И Крюк не горел желанием рисковать собой ради знаний, который станут ему ни к чему, как только Кора найдет дорогу в мир без магии.
И все же, пока дорога эта найдена не была, ему нужно было ждать и приспосабливаться, по возможности не тупея от рутинной жизни Пристанища. И даже вечер в людной таверне был лучше, чем ничего.
- Эй, принеси-ка мне выпить, милая! – крикнул Крюк кому-то из девушек, взявших на себя роль обслуги.
Он побарабанил пальцами по закопченной столешнице, и только потом сказал, потому что знал, что от него этого ждут:
- Сегодня еле ноги унес. В этом вашем городе, чем дальше – тем страньше.

Отредактировано Killian Jones (2013-06-26 22:47:33)

Мулан редко позволяла себе полноценно расслабляться. Девушка считала, что нужно всегда держать себя в руках, контролировать ситуацию. Но скоротать вечер в Пристанище можно было или дома, наедине с собой, или же в таверне. Но девушка сегодня не хотела оставаться одна, не хотела, чтобы очередной вечер был испорчен беспокойными мыслями, постоянно терзавшими её.

Среди выживших было множество крестьян, строителей, были даже охотники. Люди не нуждались ни в крове, ни в пище. И это вселяло в окружающих, в том числе и в Мулан, надежду на светлое будущее. Но что настораживало её, так это почти полное отсутствие подготовленных воинов. Конечно, лагерь находился в весьма защищенном месте, и не просвещённому человеку найти его было не так-то просто, но нужно людям нужно было быть готовым ко всему. Они должны были уметь себя защищать, особенно сейчас, когда в округе полно огров и других злобных созданий. Поэтому она, чуть ли не в обязательном порядке, заставляла всех, у кого хватало сил держать меч, проходить обучение воинскому искусству. Но, судя по тому, что Мулан видела на протяжении всех дней тренировок, понадобится долгое время, чтобы сделать из обычных людей настоящих воинов. Всё же, видя в глазах её учеников огонь, рвение и желание обучиться, девушка не сдавалась, изо дня в день придумывая всё новые задания, помогающие будущим воинам стать более сильными, ловкими и уверенными.

Но, когда девушка оставалась одна, наедине со своими мыслями, она начинала тревожиться о будущем Пристанища. В её голове вертелось множество возможных случаев, которые могут привести к гибели всего населения лагеря, и она не могла их всех предотвратить. Эти тяжелые мысли не давали Мулан оставаться наедине с собой, и они же привели её этим вечером в таверну.

Подойдя к домику, девушка отметила про себя, что, как обычно в такое время, таверна была набита битком. Они видела, как некоторых желающих провести здесь вечер отправили домой, но Мулан никто никто не остановил на входе. Девушку уважали, и это давало многие привилегии. Зайдя в душное помещение, она внутренне порадовалась, что сняла основную часть доспехов. Углядев небольшой свободный кусочек скамьи, Мулан незамедлительно направилась к нему. Откинувшись на спинку, она подняла глаза на своего соседа, коим оказался голубоглазый мужчина, с крюком вместо руки, которого местные считали героем. Глубоко вздохнув, девушка поискала глазами другое свободное место – вокруг мужчины уже начал скапливаться народ, в предвкушении увлекательных рассказов; свежего воздуха становилось всё меньше. Но пересесть было некуда. Подошедшая симпатичная рыжеволосая девушка, казалось, была спасением для Мулан.
-Можешь принести что похолоднее?- с надеждой в глазах, задала вопрос девушка.

Отредактировано Mulan (2013-06-30 17:00:29)

Обычная холодная вода, которую вскоре принесла Ариэль, казалась девушке нектаром. Разливаясь прохладой в груди, она приносила долгожданную свежесть и наслаждение. Мулан в благодарность улыбнулась девушке.
-Спасибо.
Стакан еще приятно холодил руки, когда мужчина напротив начал свое повествование. Его рассказы были, вне сомнений, увлекательны, но порой Мулан сомневалась в их правдивости. Как бывалый солдат, ей казались нереальными некоторые моменты сражений, описанные Крюком. Вот и его недавняя оговорка лишь усилила сомнения девушки. Но сегодня ей не хотелось спорить, пытаясь выяснить правду. Посетители таверны так внимательно и упоительно слушали истории местного героя, что было бы жестоко лишать их такого развлечения. Всё же ухмылка не спадала с лица Мулан; да, она предпочла молчать, но скрывать свои эмоции она не видела нужды. Всё равно все взгляды устремлены на рассказчика.
- Как, ласточка, против такого ты своих молодцов готовишь?
Мулан мгновенно поменялась в лице. Мало того, что слова мужчины источали фамильярность, так они еще и ставили своего хозяина выше девушки. Взгляд, которым она одарила Крюка, казалось, вот-вот испепелит его. Искушение засыпать мужчину вопросами, которые, она была уверенна, развеют парочку его историй, было поистине велико. Но чувства, которые испытывала девушка, не затуманивали её разум. Она всё еще не хотела лишать жителей Пристанища героя. Мулан решила, что разберется с наглецом позже, когда вокруг будет меньше любопытных глаз. А пока…
-Я учу их пользоваться в бою не только глазами, но и другими органами чувств. Это приходит не сразу, но со временем они смогут чувствовать противника, знать, откуда поступит следующий удар. Великие китайские мастера учили меня этому,-девушка гордо вскинула голову,- слышал ли ты о подобном?

Отредактировано Mulan (2013-07-05 19:07:09)

Его всегда забавляло то, как злится китаяночка. Но что же, жизнь – это тебе не корзина медовых крендельков, она и злая, и несправедливая, а уж если девушка решает стать воительницей, ей и вовсе не стоит ждать ничего хорошего в ближайшие много лет. Крюку нравилось поддевать ее и нравилось, как резко она всегда отвечает.
- Великие китайские мастера, - повторил Джонс, для серьезности кивнув головой. - Да, вижу, великим китайским мастерам это их умение здорово помогло, когда мир сломался. Нет, я не спорю: здорово, должно быть, чувствовать, откуда придет удар, особенно если он смертельный. А ведь других-то за чертой города мало, знаешь. Можно там, не знаю, завещание успеть составить.
Он вел себя так, как если бы не было никакого проклятия, опасности и безысходности. Крюк в самом деле считал, что это – не на самом деле. Ну, для него, по крайней мере. А потому он продолжал – порой даже независимо от собственного на то желания – нарываться, хотя даже ему было очевидно, что, потеряй он право быть в Пристанище, идти ему будет попросту некуда.
Вот и в этот вечер он явно зашел дальше, чем следовало бы. Мулан, ладно, реальной угрозы от нее Крюк не ждал. А вот то, что охотники селения, видевшие и знавшие побольше других, ребята крепкие, размерами похожие не то на недорослей-великанов, не то на огровских полукровок, тоже подали голос, должно было заставить его задуматься.
Но был вечер и вокруг было много людей – промолчать было нельзя.
- Неа, - коротко и зло рассмеялся Крюк. – Тут я вам не помощник. Видите ли, нет ни одного способа научить чему-то такому. Впрочем, с другой стороны, способ научиться самим существует. Он довольно простой: научиться, как драться с тварями и выживать во тьме можно - вон там, - правой рукой, все еще сжимавшей чашу, он указал в том направлении, где находился город. – Хочешь учиться – иди и учись. Только лучше бы тебе быть посмекалистей, иначе мало что успеешь. Тамошние обитатели медлительных не любят.

Крюк проглотил довольную улыбку – охотники пока в разговор не вступали, а бравый китайский солдатик почти умиляла серьезностью.
- Так, - сказал он, наклонившись ближе к Мулан, - вот тебе маленький урок общего наречия – полагаю, на это времени у твоих великих мастеров не нашлось. Смертельные удары потому называются смертельными, что их результат – это… ну… смерть, как легко догадаться. Если от удара можно уклониться – он может быть мастерским, опасным, подлым, роковым и вообще почти каким угодно. Но не смертельным.
Настойчивость, с которой Мулан требовала ответов, начинала настораживать. При всей своей беспечности Крюк всегда хорошо понимал, куда дует ветер. И сейчас ситуация складывалась неприятно, почти что опасно: если заподозрит китаяночка, заподозрят и охотники, а за ними и все Пристанище.
- Как, разве органы чувств не подскажут тебе, как одолеть городских тварей? Что же, очень жаль. Я могу рассказать о тех, с кем я встречался, - сказал он, ничем не выдавая обеспокоенности, - да вот, в чем беда – тех, кого я встретил, в городе больше нет – я их убил. А тех, кого не убил, и не убить никак. От них нужно бежать и держаться подальше.
Всех можно убить. Кого угодно – даже против демонов, даже против Темного есть средство. Отличается только количество усилий, которые нужно приложить, чтобы достичь желаемого, и в этом-то и была загвоздка. Положить жизнь на то, чтобы суметь убить Румпельштильцхена, Крюк был готов – да он, собственно, занимался этим долгие годы. Тратить же время на то, чтобы одолеть тварей тьмы, выползших из неведомо каких углов мира, виделось ему пустой потерей времени и сил.
- Всех можно убить, - повторил Крюк свои мысли вслух. – И убить любого – человека ли, огра или ночной кошмар – довольно легко. Нужно целиться в сердце и не промахиваться. Все очень просто, видишь, никаких тайн, никаких секретов великих мастеров.
Он умолчал о том, что сам всегда целился в шею – не потому, что так надежней (хотя во многом так было надежней), а потому, что не хотел потратить зря подарок, который случайно сделала ему Регина.

Герои нужны всем, особенно в такое тяжелое и тревожное время. Для Круста, возможно, Киллиан не был символом стойкости и храбрости, но для других он им являлся. Для хрупких девушек, боящихся ночи, для отцов и матерей, опасающихся за своих детей, для молодых зеленых парней- им всем нужен был храбрый человек, который может справиться с неведомыми тварями, защитить. Нужен символ, к которому они будут стремиться, которому будут подражать. И пускай это просто фикция, до сих пор пират неплохо справлялся со своей ролью. А Круст явно намерен копаться в его действиях и дальше, он не из тех, кто так просто останавливается. Какую бы неприязнь не питала к лже-герою Мулан, она вполне могла  задвинуть личные чувства подальше ради общего дела. Это девушка и намеревалась сделать. Нужно было вытащить Киллиана отсюда, подальше от упрямого охотника.

-Он прав,- обратилась Мулан к Крусту,- в город стоит идти по одному, и только подготовленным воинам. Прости, но вы пока не готовы, у вас почти нет шансов,-с сожалением убеждала охотника девушка.

Пока что она говорила искренне, местные не были готовы ни к одиночному забегу в город, ни к работе в команде. Лучше поберечь свою жизнь.

-Но меня одну ты можешь провести,- девушка переключилась на Киллиана,- пока у тебя остался запал, можем обсудить это. Только не здесь.

Она сделала акцент на последних словах. Киллиан должен понять, что она хочет увести его отсюда. Конечно, Мулан откровенно лгала, она была сыта высокомерием мужчины по уши, и ни за что не пошла бы с ним в опасное место. Но в обмане нее был богатый опыт, поэтому она не боялась быть разоблаченной. Все же ее предложение было явно притянуто за уши, что могло вызвать подозрения. Но она рискнула.

Отредактировано Mulan (2013-07-23 22:53:39)

«Он ведь боится!» - с опозданием понял Крюк. Заметь он это раньше, можно было бы разыграть все по-другому. Хотя и так вышло неплохо: теперь он знал, что доблестные охотники города отличаются от остальных крестьян только тем, что страх прячут поглубже в глазах. А о Мулан можно было и вовсе не беспокоиться: она, все же, была умница, и скорее всего не горела на самом деле желанием идти в проклятый Агарден. Хотя кто их знает, этих учениц великих мастеров.
Они уже почти вышли из таверны, когда на пороге их настигли слова Круста. Крюк чуть не споткнулся, так некстати охотник решил подать голос. Верит он в нее, как же, в свою добрую госпожу – просто пытается поскорее забыть о минутной слабости.
Ночной воздух пристанища после таверны казался настолько свежим, что Джонс почти что чувствовал, как легкие изнутри покрывает роса. Он глубоко вдохнул прохладный воздух. Потом повернулся к Мулан.
- И зачем же тебе в Агарден, - Крюк помедлил, затем, не удержавшись, серьезней, чем следовало бы, чтобы звучать искренне, добавил, - добрая госпожа?
Если бы Круст попросил принести что угодно, пират отдал бы одну из безделушек, валявшихся у него по карманам – остатки старых трофеев, обломки старого мира. Всего и дел-то – они отошли бы от Пристанища, Крюк оглушил бы китаяночку, а после свалил бы это на какую-нибудь не шибко смертельную тварь. Наверняка тогда она подтвердила бы все, что он расскажет. Не признаваться же в том, что не такой уж она и умелый воин. Но нет – как любой практичный деревенский парень, тот попросил что-то полезное в хозяйстве. Подобного у Джонса сроду не водилось. И все же не тащить же Мулан в город? И, главное, не тащиться же туда самому?
- Тебе не обязательно идти. Хочешь – оставайся, солдатики твои и слова не скажут. Девушке в таком паршивом месте делать нечего, поверь. Я лучше сам.

Крюк начинал склоняться к мысли, что Мулан умела не только крестьян учить маршировать, но и в самом деле была неплохим воином. Другого объяснения тому, что она сумела дожить до своих лет, сохранив эту поразительную вспыльчивость, просто не было. Такая глазастая – очевидно же поняла, что он врет – и такая наивная. Интересно, много ли у них на севере таких же девочек-спичек.
Она надвигалась, но Крюк не отступал назад, и теперь они стояли слишком близко, так близко, что, кажется, даже нарушали этим какой-то из старых придворных законов Регарума.
- Ц-ц-ц, значит, «девушка» тебя обижает? – негромко спросил Крюк, слегка наклонив голову. – Ладно, попробуем что-то другое. Как тебе «солдатик»?
Он улыбнулся и подмигнул ей левым глазом, а потом продолжил обычным тоном.
- Твои новобранцы что-то тоже не спешат одолеть всех огров, захвативших старые земли. Но я не говорю, что это оттого, что ты плохо учишь их. Хотя… может, тебе просто дать им косы вместо мечей, и приказать вместо врагов воображать дозревшее поле?
Крюк не знал, серьезно ли Мулан хочет идти в Агарден, или же просто болтает, пытаясь задеть его, но она явно не представляла, о чем говорит и на что ее обрекли неосторожные слова охотника. Агарден был даже пострашнее Неверленда в первое время, когда пираты еще не понимали, в какой мир попали. Город был опасен, непредсказуем и уж точно не являлся подходящим местом для девушки – как бы она там сама о себе не думала – тем более отягощенной верой в нелепицы вроде честного боя и долга перед людьми Пристанища.
Даже если бы он решил идти, брать ее с собой было все равно, что нести бочонок с порохом, взгромоздив на него зажженную трубку. Однако она все говорила, едва не задыхаясь не то от азарта спора, не то от презрения к нему, и терпеть это и дальше было выше его сил. А потому он должен был ответить, хотя бы этот ответ и загнал бы его в город.
- Вот значит, как? – спросил он, опуская левую руку вниз: если Мулан придвинется еще ближе, она вполне могла бы случайно – или специально, кто там знает этих узкоглазых северянок – загнать крюк ему в живот. – Что ж, посмотрим, справишься ли ты лучше, солдатик. Будешь ли думать о ложечках, ножичках и кастрюльках для этого деревенщины, когда на кону будет твоя жизнь. Хотя наверняка будешь. Ты ведь из тех, кто с радостью умрет за что-то глупое и неважное, полагая, что это сделает тебя героем, ведь так, ласточка?

Крюк демонстративно отвел левую руку в сторону и поднял ее, словно сдаваясь. Будь у него пальцы, он пошевелил бы ими, переводя свою покорность в шутку, но пальцев у него лет девятьсот как не было, так что он просто улыбнулся.
- Мулан, - произнес он имя, все еще звучавшее непривычно. – Мулан… Нет, должен сказать, «Мулан» мне не по душе. «Мулан» не дает понять, что ты за человек, ласточка. Прозвища полезны – поверь мне, я, как-никак, сам обладатель довольно яркой клички. Но, учитывая, что завтра кому-то из нас придется тащить хладную тушку другой, съеденной злобными тварями Агардена из-за того, что по дурости она полезла в запретный город, - Крюк снова улыбнулся, хотя глаза остались серьезными, и крюком убрал со лба девушки выбившуюся прядку волос, - я готов пойти на компромисс. Пусть ты будешь «солдатик Мулан».
Он все еще полагал, что Мулан не пойдет, найдет повод, чтобы отказаться и остаться. Это было бы лучшим решением, и она выглядела достаточно разумной, чтобы это понимать. Ее слова он считал просто вразумляющим поучением от девчонки в доспехе о том, что надо помнить о других и приносить пользу. Пусть говорит – девушки они вообще любят верить в то, что людей можно изменить душеспасительными разговорами.
- Да, - не задумываясь, кивнул Джонс, - думать не только о себе мне случалось. Ты даже представить не можешь…
Он не стал продолжать фразу – Крюк давно отвык от того, чтобы откровенничать с кем-то о своей судьбе. Однако он не врал. Поначалу он, в самом деле, думал только о себе, но потом – о себе и о команде, потом – о себе, о Миле и о команде, потом – о себе и о Темном, и лишь в последнее время – все больше о Темном, и только потом о себе.
- Все, чем живет Пристанище – голая надежда. А надежда – плохое чувство. Предательское. Это я знаю точно, - спохватившись, что молчит слишком долго, ответил Крюк, мгновенно вернув на лицо свое обычно скучающе-нагловатое выражение. – В городе не хватает не оружия, в нем не хватает нескольких крепких армий, заклятия против огров, да еще кого-то, кто умеет обращать время вспять и вернется в прошлое, чтобы убить ведьму, наложившую заклятие.
Занятно, подумал он, а ведь этим кем-то вполне мог бы стать сам Крюк. Он знал о заклятье, он был рядом с Региной и, захоти он, она вряд ли сумела бы ему помешать. Однако даже вернись он в прошлое, все пошло бы так, как пошло. Он до сих пор считал, что заклятье еще сыграет ему на руку. У Крокодила нет магии, и все, что нужно сделать – найти путь в другой мир. Мелочи по сравнению с тем, как обстояло дело раньше.

Мулан пошла на попятный и согласилась хоть в чем-то - уже прогресс. В любой другой день Джонс съерничал бы, что прозвище он получил за цепкую память и острый ум, теперь же его хватило только на сдержанное:
- Твоя внимательность делает тебе честь, ласточка.
Она все говорила - и почему все они так любят перевоспитывать пропащие души? - и говорила о вещах, о которых лучше бы молчать с кем-то вроде Крюка. В нем не было веры в будущее, потому что будущего у него не было уже много лет. Так уж вышло - после дня, когда он потерял Милу и руку, в планах у него была только месть - и больше ничего. На надежду места не осталось.
Отшутиться было проще, чем объяснять, да и к тому же он был из тех, кому для общения достаточно одной только физической близости, без разговоров по душам.
- Жить без надежды легче легкого. Живешь и не умираешь, поступаешь также на следующий день, и на следующий - до того дня, когда ты живешь, а потом все же умираешь. Попробуй - ты скоро обнаружишь, что надежда для жизни не особо важна. Едва ли важнее умения отражать удар.
Мулан, этот маленький стойкий китайский солдатик, была нерушима и неодолима, как замок Малефисент. Впрочем, время и невзгоды разрушили и эту твердыню. Девчушке еще выпадет достаточно пинков судьбы, чтобы она растеряла свою наивную веру в старые идеалы.
- Магией никто не обладает? - не удержал смешка Крюк. Первым делом он подумал о Коре, но говорить о ней сейчас было бы еще большим самоубийством, чем все более неизбежный поход в Агарден.
- Скажи об этом там, за стенами города. Хотя, мне ведь все равно тебя не остановить? - уточнил Крюк, понимая, что чувствует себя таким вымотанным, но не чувствует ни страха, ни злости на эту упрямую ослицу. - Ладно, может, там ты наконец увидишь ту тень, что научит тебя страху. Идем в Агарден, Темный с тобой. Ну, то есть я за него.