Его звали Генри уже одиннадцать лет, и ни разу, когда он слышал свое имя, это не предвещало ничего хорошего. Особенно если оно было произнесено таким тоном. Особенно если в тот момент он пытался залезть в офис своей матери, которая – по счастливому стечению обстоятельств – являлась мэром города.
Ох ты ж ведь…
В здании зазвучали шаги, и Генри буквально рухнул на землю, жестом велев Руби сделать то же самое. Не дай Бог их кто заметит - тогда операцию по спасению утопающих утопающим придется отложить до того момента, как Регина отчитает ему стопку нотаций, и истечет срок двойного домашнего ареста – это если ему повезет.
Шаги остановились у окна, чей-то голос пробормотал что-то насчет ненужной вентиляции, и неизвестный закрыл окно.
Генри не знал: радоваться или грызть землю. С одной стороны его не заметили и нотации откладывались на неопределенный срок, с другой – теперь ему придется искать другой путь, чтобы проникнуть в офис. А в фильмах все было так просто!
А потом Генри понял, что упустил еще одну – третью сторону.
Не рискуя подниматься на ноги, он по-пластунски дополз до Руби и снизу вверх посмотрел на девушку. Перед его глазами стояло ее лицо, слегка ошарашенное происходящим, перед ним самим – два варианта.
Подумав секунду, Генри решил, что Руби все же положительный персонаж, а значит его союзник, а союзником врут только… В общем, мальчик решил, что он останется сыном Злой Королевы только номинально – до того момента, как не убедится, что это действительно так.
И еще раз убедится. И еще.
Он очень не хотел быть сыном Злой Королевы.
- Руби! – кричать шепотом – это отдельное искусство, но Генри всегда был одаренным ребенком, – Ты должна помочь мне проникнуть в офис моей ма… в офис Регины.
Во взгляде мальчика отчаянье мешалось с твердой уверенностью в справедливости его слов. В конце концов, Руби ведь была положительным персонажем.

Отредактировано Henry Mills (2013-10-04 19:40:02)

Как же с ними непросто, со взрослыми. Генри с трудом сдерживал желание совершенно случайно наступить Руби на ногу: за этот взгляд, за позу, за снисходительное «малыш». Разве то, о чем он просит – так сложно? В отличие от большинства детей своего возраста Генри никогда не требовал невозможного: ни пони, ни комплекта по сборке миниатюрной ракеты США-СССР, ни супер-способностей, ни костюма Бэтмана, - ничего. Неужели так сложно просто воспринимать его всерьез?
И какие же эти взрослые все-таки глупые. Какие же упрямые.
Вот он им всем покажет, когда они вспомнят и поймут, кто их спас.
Он им обязательно покажет. Пока же приходилось действовать иначе.
- Да, да, именно игра, - Генри с радостью ухватился за неожиданную подсказку, - и без тебя мне никак не справится. Нууу, Руби, давай!
Резкий прыжок за угол прервал его жаркий монолог – замолчав на мгновение, мальчик краем глаза увидел открытую дверь и едва сумел сдержать радостный вопль. Только глаза загорелись еще ярче.
- Смотри, у тебя так хорошо получается! – потянув девушку за рукав, он указал на открытый путь внутрь, - ты прирожденный шпион! Давай, Руби, это же такое приключение!
Он не знал, какие аргументы еще привести, поэтому решил действовать напрямик. Если даже перспектива вырваться из рутинных будней, о которых так мечтала бунтарка-Руби, не сработает, может сработает то, что побудило ее спрятать Генри от человека в окне.
Не думая больше ни секунды, мальчишка нырнул в здание мэрии, искренне надеясь, что Руби последует за ним. Даже не потому, что ей действительно фантастически везло, но потому, что неожиданно Генри задася вопросом: как найти то, что он ищет.
Во многих книгах говорилось, что у волков очень хороший нюх. Генри надеялся, что у волшебных волков нюх будет просто феноменальным.
Белый коридор вывел к боковой лестнице, которую следовало использовать во время пожара. На площадке, где оказался мальчик, находилась дверь, ведущая в основные помещения мэрии: Генри привстал на цыпочки, выглянул в забранное проволочной решеткой окошко и, убедившись, что никто не планирует спешно эвакуироваться, начал подъем.
Как он помнил, кабинет мэра находился на последнем – четвертом - этаже здания.

Замерев, так и не донеся ноги до следующей ступеньки, мальчик обернулся к схватившей его девушке. Почему? Почему они не могут просто поверить? Почему им всегда надо знать: что, зачем и по какому адресу? Впрочем, Руби была почти взрослой, а Генри уже смирился с тем, что ему не дано понять движущие их мотивы. Мальчик и не стремился - ему нравилось просто верить, и жить так, будто все в этом мире - чудо. Даже в городе, где сказочные герои никак не могут поверить в самих себя.
Остановившись, Генри сверху вниз посмотрел на волчицу - несколько ступенек давали ему такое редкое преимущество. Из окна за его спиной лился блеклый октябрьский свет, окружавший мальчика ясным ореолом, превращая его в иллюстрацию святого с витража городского храма.
Он не мог ей соврать. Потому что он точно знал: врать - плохо.
- Документы об усыновлении, - мальчик упрямо насупился, заранее готовый выступить против всего мира и Руби, в качестве одной его конкретной представительницы в частности, если это потребуется, - Мы договорились с Региной, что если я их найду, она расскажет мне всю правду. А если нет, я поверю, что действительно являюсь её сыном.
Он не мог ей соврать, но и сказать всю правду тоже не мог. Планируя стать героем, мальчик не думал, что это будет так сложно. В книгах все всегда получалось совсем по-другому: там не надо было врать, если хочешь достигнуть желаемого.
Но сейчас он не видел другого способа убедить Руби помочь ему.
- Сегодня последний день. И тут я еще не искал, а у тебя так хорошо получается! - Генри умоляюще заглянул в глаза девушки, - в уговоре ничего не было о том, что мне никто не может помогать. Она не узнает, обещаю! Пожалуйста.
Против его воли, голос мальчика задрожал. Он не хотел верить, что все эти годы мама нагло врала ему, но и поверить в то, что его матерью является самая настоящая Злая Королева, он тоже не хотел.
Неужели жизнь всегда будет такой сложной?