[OUAT. Post scriptum] |
|
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » [OUAT. Post scriptum] » [Зов прошлого] » [I don’t want to spoil the party - Зачарованный лес]
Время действия: 4 июня 1573 года.
Место действия: Дарем, фамильный замок князя N.
Участники: Eleanor Rigby, Cora.
На вечеринках ничто не имеет права задерживать внимание дольше пяти минут: ни разговоры, ни люди. В противном случае вам угрожает нечто худшее, чем смерть: скука.
С балкона, как знала юная леди Старлинг, сегодняшние танцульки разительно напоминают винегрет. В прочие дни, во время обычных, заунывных, как вопль баньши под окном какого-нибудь невезучего, званых вечеров, взгляд сверху не грозил ничем, кроме обострения приступа тоски - все были одинакова сдержаны в цветах и фасонах, и только совсем уж юные девицы иногда переливались радужными цацками как ярморочные гирлянды.
Но сегодня правила приличия сделали шаг вперед и два шага назад.
В глазах рябило от красок, голову кружил пунш много более крепкий, чем обычно, музыканты, дело совсем неслыханное, ухитрялись играть даже с некоторым огоньком, а ноги - о, счастье и ликование! - в кой-то веки не были стерты напрочь изящными туфельками, крайне приятными на вид, но напоминавшими колодки по ощущениям.
Секрет был прост: пропустить вседозволенность в нарядах Элеонора, конечно же, не могла, хотя и с некоторыми оговорками. Короче, быть лихим разбойником ей папенька не дозволил, но вот на пажа, скрепя сердце и скрипя зубами, согласился.
Сапожки со шнуровкой заставляли серьезно завидовать представителям сильной половины человечества.
Наконец-то положенные приличиями туры остались позади. Отзвучали под высокими сводчатыми потолками последние ноты обязательного вальса, в категорическом порядке стребованного леди Старлинг с отца. Тот, впрочем, вопреки обыкновению сегодня особо не кобенился. Сам, очевидно, никак не мог унять волнения за дочку, еще не слишком-то уверенно чувствующую себя в роли золоченого гвоздика программы "Даремские невесты, пятачок пучок".
Элли любила танцевать с отцом, хотя танцор из того был, прямо скажем, аховый. Но папа был свой, родной, пусть и замороженный насмерть этикетом да положенностями.
Все-таки она пусть смутно, но помнила, что он бывал еще и другим.
Любовницу бы папке. Стыдобища в ее возрасте о таких скабрезностях думать, но сколько ж можно. Отец еще не стар, ну что ему стоит хоть немножечко еще пожить? Она бы даже как предательство мамы это не восприняла - и так все и каждый, невзирая на чинности и условности были в курсе, каким нечеловеческим ударом для лорда Старлига стала безвременная кончина супруги.
Ни хренулечки они с мамой чувства выражать не умели.
Что не отменяло, тем не менее, самого факта их наличия.
Потому и Элли засиделась на три года дольше положенного в келейном уюте своей расхристанной светелки, шутя над подружками да наводя шухеру на усатого математика.
Папенька вымороженно молчал и целовал в щечку раз в неделю, но боялся отпустить дочку до ужаса и одури.
Попрощавшись с отцом, которого ждали уже какие-то чиновные лица для светских бесед, церемонным книксеном, Эль поправила сбившуюся куда-то на нос беретку и, завладев объемистым бокалом пунша, огляделась по сторонам.
Хороший это праздник - День Непослушания.
Можно ко всем приставать и ничего тебе за это не будет.
Взгляд быстро скользнул по разномастной стайке сверстниц, панически пробежался по сверстникам и, наконец, вцепился в женщину, чья осанка и движения, не будь сомнений в ее половой принадлежности, могли бы возбудить подозрение в успешной армейской карьере.
Какая, однако... Женщина была безусловно красива - чинной, пристойной красотой, наводящей мысль почему-то о яблоневых садах в период, когда цветов уже нет, но яблоки еще ого-го какие. И что-то там было еще.
Что-то восхитительно, поразительно несоответствующее никаким местам в этом их времени.
Отсюда, видать, и выправка - не то генерала перед атакой, не то рядового, поставленного лицом к стене и ожидающего меткого арбалетного бельта в затылок.
За какую такую провинность?..
Эль встрепенулась. Ей хотелось играть.
- Ma bella donna! - на модный нынче иностранный манер пропела девушка, подсаживаясь к женщине, которая, насколько она помнила по извечной долбежке, кто есть кто в знатных кругах, была аристократкой из самого Регарума, о котором Эль столько слышала, что теперь изводила папочку идеей поездки, в надежде еще и увидеть; говорят, у них там было весело. - Зачем скучаете? Кто тот злодей, который позволил гостье в нашем высушенном королевстве скучать? Давайте, я вас развлеку, а? Мне вот, - девушка огладила мальчуковый костюмчик. - Положено быть при королеве. Хотите, буду при вас? А? Ну пожа-а-а-луйста! - в голосе прозвучала откровенная мольба.
Женщина была интересной. Ее хотелось рассмотреть и, может, даже потрогать - она и впрямь вся из острых углов и прямых линий состоит.
Элли бы очень расстроилась, если бы дама сейчас ушла в общество более занудное.
Отредактировано Eleanor Rigby (2013-08-28 03:54:30)
Когда ей предложили толкнуть речь на завтрашнем балу дебютанток, Кора не выдержала и сдавленно расхохоталась. Спохватившись, она на ходу перевела смех в рваный кашель, а тот - в польщенное хмыканье, но церемонимейстер, кажется, что-то заподозрил и отошел. А что, у нее бы вышла отличная речь. “Милые мои, - сказала бы Кора дюжине разряженных девиц, выстроившихся шеренгой, как фельдфебели на параде, - вы вступаете в благословенную пору цветения. Внимательно посмотрите друг на дружку. Кто это? Чьи это счастливые юные лица? Чьи это весело блестящие глаза? - Здесь бы Кора развела руки, словно намереваясь обнять разом всех присутствующих. - Да, мои дорогие, это все ваши заклятые враги. Запомните, сладенькие, сейчас у вас одна цель - устроить свое будущее как можно лучше. Будете самой собой - и вы проиграете. Доверитесь папеньке и его кошельку - проиграете. Играете по правилам - с дороги, неудачницы! Путь к мечте тернист, но благороден. Да прольется кровь!”
Хорошо, все-таки, что местный распорядитель разбирается в людях. Пожалуй, в этот раз Кора могла сорваться, неудобно бы вышло.
Старый хрыч церемонимейстер обернулся, бросив на нее недовольный взгляд. Не сдержавшись, Кора отсемафорила ему веером “Скверный мальчишка, не приходите сегодня”, благо, туземный праздник и не такое позволял. Старик, вспыхнув, скрылся за дверью. Похоже, торжественных речей ей теперь не видать, жалость-то какая.
Подперев подбородок рукой, Кора вернулась к наблюдению за вальсирующими парами. Местный варварский обычай поражал воображение, причем не столько кажущейся фривольностью нравов, сколько тем фактом, что и при таком размахе вседозволенности, когда хозяйка замка изображала пастушку в платье, откровенности которого позавидовала бы любая крестная фея, а хозяин в костюме сатира тискал кого-то за охотничьим гобеленом, окружающие все равно выглядели как притрушенные пылью тряпичные куклы. Хотелось подуть в свисток и сложив руки рупором у рта прокричать в толпу: “Эй, есть здесь кто-нибудь живой?!”
Кора печально вздохнула и придумала новое пояснение своему костюму: теперь, если кто спросит, она будет баньши. Выряженная в черное от полусапожек до вуалетки, Кора уже представлялась бубонной чумой, пиковой дамой и вороной-оборотнем. На самом деле, в вожделенном траурном платье она репетировала роль вдовы в ожидании светлого дня, когда драгоценный Генри сделает ей одолжение и врежет наконец дуба, но кто же сразу раскрывает карты?
Щелкнул каблуками официант, подливая ей в бокал золотистое вино, резко взвизгнули скрипки, приглашая танцоров на новый тур, высек искру о плиты зала кованный стул, возвещая, что кто-то пожелал составить компанию иностранке в костюме баньши, от которой даже привыкший к разнообразным психопатам дворцовый распорядитель старается держаться подальше.
Кора удивленно подняла взгляд на живую, даже немного чересчур, девушку в костюме мальчика. Удивляла девушка, не костюм. Кора уже и не надеялась встретить в этом месте кого-то настолько осязаемого.
- Валяйте, милочка, - кивнула Кора, - поделитесь, какие нынче способы развлечься в ходу у молодежи.
Я сойду за черного ферзя, - в очередной раз переименовала она свой костюм, - а вы для комплекта будете черным офицером. Докладывайте, какие вести с полей сражений, офицер?
Не отказала! Ура, ура, и еще раз трижды ура, и да здравствует, и еще что там можно подумать.
Все мысли Старлинг, впрочем, были у нее на лица - в улыбке, готовой посоперничать хоть с Щелкунчиком.
Папа говорил, что так широко улыбаться - моветон.
Фрейлины при дворе говорили то же самое.
Много они понимают-то, селедки недосоленные.
Элли вскочила со стула и шутовски козырнула - благо, беретка избавляла от вечной претензии о том, что к пустой голове руку не прикладывают.
- Как скажете, вашество! Ррррразрешите выполнять?
И, не дожидаясь ответа, придвинула стул еще ближе, чтобы, усевшись, оказаться в непосредственной интимной близости от уха Черного Ферзя, украшенного черными же каплями неведомо какого камня (в цацках Элли разбиралась непозволительно скверно, деля их на "блестит" и "не блестит").
- А вот и вести, мон колонель. Вот этого хлыща видите?
Хлыщ, пафосный и разнузданный, сиял побрякушками в плотном кольце юных непорченных прелестниц, волнами источая благоухание заморских душных духов. Хлыщ был хорош до полной невменяемости и явно это знал.
- Ему сватают ооооот ту девицу. - девица была ничего себе так, но до соответствия жениху не дотягивала, что, впрочем, компенсировалось циклопических размеров приданным. - Она, бедняжка, счастлива. А он... - Элли тяжело вздохнула, действительно искренне сочувствуя подружке, вернуть которую с небес на землю ни у кого язык не поворачивался. - По другой части. Совсем-совсем другой. Если в итоге угадать, через сколько лет он возьмет себя в руки и заделает жене наследника - можно сорвать неплохой куш.
Унылая сплетня унылого королевства. Даже пикантность не придавала здесь остроты - ни-че-му.
Леди Старлинг скорчила досадливую мину и смахнула веером со шляпки визави надоедливого ночного мотылька.
- Еще у нас категорически скверное вино. Будут нахваливать и кичиться благородными нотками... Не берите. Кислятина. Поэтому у нас тут все с такими рожами-то и ходят - даже напиться с удовольствием и то невозможно. А вооон того дона блаародного видите? - Эль ткнула веером в словно заглотившего два аршина сухопарого мужчину с выражением лица, свидетельствующем не то о подагре, не то о запущенном геморрое. - Он тут в люди сходить решил. А евонной основной деревни староста - тот еще хохмач, я все боюсь, что повесят мужика почем зря... Так вот приходит, значит, дон наш Тристеза на деревенское вече... А там все галдят, ругаются, ужас просто. Ну, староста и спрашивает дона - мол, заткнуть их? А тот такой типа либеральный... Нет, говорит. В кой-то веки раз в деревню выбрался. Надо же поглядеть, чем народ дышит. А староста возьми - да и не удержись. Да он, говорит, кажется и не дышит уже... - Элли насупилась. - Схлопотал, конечно. Но подать вроде чуть снизили... что и говорить, мон колонель, утешные нынче тут сказочки сказываются.
Девушка примолкла на минутку, пораженная внезапно мыслью, что вот это все навеки и будет тем единственным миром, который ей сужден. Хоть головой об стенку бейся. Ну вот даже пробьешь эту стенку, и что, что делать будешь? В соседней-то камере...
Она с искренней надеждой воззрилась на свою собеседницу, прозревая в ней возможность откомандовать каким-нибудь разэдаким парадом. Bella Donna была взросла, умна и авантюрна. Как знать, может, ей хватит задора и градуса тоски взболтать здешнее уныние?..
У нее прямая спина и злые глаза без тени смирения.
Элли была склонна путать такие сочетания с надеждой.
- А хотите... Хотите, встряхнем этих зануд сушеных? Сегодня много чего можно, но никто все равно ни на что не решается. Идиотики благородные.
Оркестр грянул что-то очередное на три такта, устаревшее еще в запрошлый сезон. Элли все пыталась пропихнуть новые пьесы, чуть ритмичнее, чуть веселее - но ее снисходительно гладили по головке и говорили, что вкусы у молодежи нынче просто ужас и кошмар.
Девушка скрипнула зубами, решительно захлопнула веер и, предварительно тщательно выметя пол страусиным пером, притороченным к жилетке, опустилась перед Корой на колено.
- Ma bella donna! Mon colonel... как пожелаете. Позвольте скромному пажу пригласить вас на вальс!
За спиной ахнули. Громко-громко.
- Соглашайтесь. - подмигнула снизу Старлинг. - Я умею вести. Будет весело.
Отредактировано Eleanor Rigby (2013-08-28 08:34:26)
Офицер оказалась горазда чесать языком так, словно секунда промедления была чревата особо лютой казнью. Кора смерила собеседницу оценивающим взглядом: трещоткам она не доверяла. Согласно ее опыту, любители жечь глаголом направо и налево пытались таким образом либо выстроить преграду между собой и окружающими, либо разбавить тишину и спрятаться в лабиринте болтовни от себя самих.
Так чего ты боишься, девочка: тех, кто снаружи, или того, что внутри? Если боишься. Едва ли боишься.
Кора проследила за экспрессивным взмахом собеседницы. Да, про хлыща все было понятно с первого же взгляда - зеленая гвоздика, серьезно? Искать в толпе демократичного благородного дона уже не стала, не интересно.
Зато с болтливой девочкой все стало ясно: девочке до одури скучно.
- Слушайте, офицер, а про вас-то саму здесь что говорят? - Хитро улыбнулась волшебница, посылая девушке свой фирменный “не тушуйся, милочка, здесь все свои” взгляд. - Вы ведь даете им пищу для сплетен? Признайтесь, на убой откармливаете?
Кора знала, что такие бывают - юные да горячие, которым окружающая действительность то тошна, то пресна. В глазах - огонь, в сердцах - тоска, в голове - старинная легенда про побеждающих хтонических тварей героев и модная полечка. Вблизи, правда, подобный экземпляр видеть еще не доводилось, в ее владениях не скучал никто и никогда.
Блажь все эти ваши томления, вот что. Рубрика “Спросите у Коры” была в этом плане непоколебима: блажь, глупость и выпейте чего-нибудь успокоительного. Кора объявляла душевным метаниям крестовый поход, и была в своих убеждениях довольно категорична. И не в силу собственной бессердечности, вовсе нет, уж про сбитые в кровь ладони от попыток продраться сквозь невидимый потолок - заявленный другими лимит ее достижений, с которым Кора мириться была не согласна - она могла бы написать энциклопедию. В трех томах и с золочеными виньетками. Но в силу того, что ее юные и трепетные годы выдались неурожайными на свободное время, когда можно было предаться томной печали, а все больше нужно было следить, чтобы папенька жернова не пропил, Кора была заточена под активную жизненную позицию. Хочешь и можешь - бери; хочешь, но не можешь - сделай что-то, чтоб смочь; не хочешь и не можешь - сдохни, ничтожество. Образно, конечно, мы же цивилизованные люди.
В свете этой концепции встряхивать нужно было не зануд, это болото уже не спасти. Встряхивать нужно было девочку.
Кора расправила платье, чинно кивнула партнеру и положила руку ей на плечо. Офицер был немного ниже своей королевы, надо полагать, это добавляло вальсирующей паре долю шарма. Зато ее невысокий партнер не путался в ногах и на поворот уходил в нужную для заявленного гендера сторону, наглядно доказывая, что нет, корнет не женщина.
- Вы действительно недурно ведете, юная леди. - Благосклонно улыбнулась Кора. - Чувствую, не раз тренировались. Что так, с кавалерами в королевстве напряженно?
Оркестр допилил вальс и перешел к кадрили. Довольно заунывной, как и весь репертуар - нынче в моде были увядающие венки, чахоточные девицы и похоронные мотивы. Кадриль Кора терпеть не могла, в первую очередь потому, что никогда не давала себе труд запомнить не то, что последовательность, но даже названия фигур. Ну что же, виват варварским праздникам.
- Фигура “Дракон пожирает принцессу”, - громко объявила Кора. Чем бы оно ни было, хуже “Корзинки с котятами”, заявленной в противоположном углу зала, все равно не получится.
Кадриль давалась Элеоноре еще проще, хотя ее она любила не так сильно, как вальс (а особенно вальс с возможностью танца на мужской позиции). Крошка Элли - она любила это домашнее прозвище, маленькое светлое воспоминание о том времени, когда у нее была мама - вообще отменно плясала, пусть и не всегда соблюдая сторогость церемонных рисунков массовых танцев, но зато - очень искренне.
Танцы и улыбки, улыбки и танцы, и немножечко флейты. Вот и все, чем могла действительно гордиться юная леди Старлинг, потому что только это было чем-то ее собственным, а не заемным у папенькиных денег, положения и происхождения.
- Говоря-а-ат... - задумчиво протянула девушка, придерживая свою восхитительную партнершу под острый локоть. - Ох, ma bella donna, чего только не говорят-то. Тут ведь и заняться то, кроме пересудов вообще нечем. Дарем, одним словом. - и леди Старлинг скучающе скривила лицо. - Ну, например, в запрошлом месяце гвоздем сезона была идея, что моя покойная матушка была взаправдашней альбионской ведьмой, а я, значит, теперь по наследству от нее какой-то там дар себе заполучила и ворожу на досуге так, что аж дым стоит.
Дым и впрямь стоял. Столбом. Из окон классной комнаты.
В этом году у Элеоноры был чудесный преподаватель начал алхимии - он постоянно забывал реактивы и пробирки в кабинете, чем Элли с подружками никак не могли не воспользоваться.
Папенька пришел в ужас, учитель - в шок, а классная комната и еще две соседние - в полную негодность. Алхимик из Элли Старлинг был, честно признаться, аховый. Хотя и смелый.
- Но вообще... - как только выдался свободный промежуток между сменами фигур, Элли тут же заминкой воспользовалась и утащила свою спутницу к дальней стенке, под прикрытие вычурного зелено-фиолетового (о, эти даремские стилистические нововведения! Инфаркт на месте, эпилепсия - по желанию заказчика, без желания заказчика и против желания заказчика!). - Вообще... - лицо у юной Старлинг стало таинственным, как у отважных заговорщиков против тиранов из излюбленных приключенческих книг. - Про меня ходят туманные слухи, будто я способна проводить в Дом На Склоне Холма. Слышали когда-нибудь о таком?
Легенда эта была старая, альбионская и, по здравому разумению, страшенная. Элеонора откопала ее лет десять назад в оставшихся от матери книгах на альбионском наречии, была поражена в самое сердце и невольно, повышенным своим интересом к этой теме, привнесшая слух о Доме во весь Дарем.
Насколько Элли было известно, за пределами Альбиона эту недобрую сказочку не очень-то и знали. Сведения, версии и рассказы мнимых очевидцев приходилось вот уже больше десяти лет собирать по крупицам, устраивая дознания с определенной долей пристрастия ровно всем заезжим певцам, книгочеям да сказителям. Дом На Склоне Холма стал чем-то вроде затяжной хронической болезни, но теперь Элеонора Старлинг была в Дареме обладательницей едва ли не самой исчерпывающей информации об этом мифическом артефакте.
Если, конечно же, вообще можно назвать артефактом целое здание.
Скорее всего, к тому же, несуществующее.
Даже у волшебства, даже у очень темного, должны быть свои пределы жуткости.
Интересненько, знают ли что об этой тайне в Регаруме? Черный офицер, если брать навскидку из всех регарумских гостей сегодняшнего бала, была, пожалуй, единственной, кто мог бы что-то о том слышать. Или, по крайности, желать услышать.
Элли за восемнадцать лет жизни навострилась выделять таких вот, как ее собеседница, сияющих черными алмазами людей из общего сонма унылых придворных аристократов - всегда ищущих что-то, о чем прочие предпочтут и не знать-то никогда.
Вы здесь » [OUAT. Post scriptum] » [Зов прошлого] » [I don’t want to spoil the party - Зачарованный лес]
